Этюд ледяных сердец
Эсвет и Пеланор
Стихи в фанфике – наглая компиляция из стихотворных фрагментов “Путешествия на Запад”.
Был вечер. Дождливый осенний вечер, когда ливень убивает всякое желание выходить из дома или заниматься чем-то трудоемким. Крупные капли с неослабной силой молотили по стенкам шатров, норовя отыскать дорогу внутрь. И хотя шатры поставили на совесть, не оставив дождю ни единого шанса, их обитатели чувствовали себя жителями осажденных крепостей, отрезанными от окружающего мира.
Накаго не избежал общей участи. Он какое-то время пытался бороться с мерзким ощущением полного одиночества, потом понял, что стихия все-таки сильнее, и собрался было позвать Сои. Проводить с ней ночи было приятно – в основном за счет ее преданного молчания. Говорила она только
тогда, когда ее о чем-то спрашивали. Накаго это полностью устраивало. Ну и, конечно, ее искусство... Плохая погода и плохое настроение Накаго заставляли его силу стремительно таять. А Сои была вполне способна вернуть его на вершину могущества...Да. Сои – вот что нужно было сейчас Накаго. Однако... Как же он мог забыть! Сои теперь далеко, на берегу моря, - дожидается появления конанского корабля с Миакой на борту. Даже при самых благоприятных раскладах она возвратится не раньше, чем послезавтра.
А дождь лил уже четыре дня, не прекращаясь ни на секунду, и временами Накаго казалось, что неумолчная барабанная дробь капель прорывается в ту крепость, что он возвел в своей душе. Непрошенные воспоминания, дурные сны... Он злился и защищался с помощью ки; это и подрывало его силы. Одиночество было самым страшным его врагом, и Накаго понимал, что нужно что-то делать, причем срочно.
Но вот только чье общество выручит его?
Юи? Нет, не в этот час и в этом расположении духа. Придется снова играть роль бескорыстного и благородного Первого Хранителя... Только не теперь. Не теперь.
Раньше он не колеблясь позвал бы Амибоши. Мальчик каким-то шестым чувством понимал, когда нужно говорить, когда молчать, а когда взять в руки флейту. Но теперь нет и Амибоши, а его брат... Н-да.
Мибоши – интересный собеседник. При наличии свободного времени Накаго готов был беседовать с магом часами, оттачивая работу мысли. Игры слов, притчи, намеки... Однако Мибоши был опасен и непредсказуем; встречались они в основном на “нейтральной территории
”, в каком-нибудь из дворцовых павильонов, и пригласить его к себе в шатер Накаго не решился бы. Особенно сейчас, когда настроение у Мибоши вряд ли лучше, чем у самого сегуна.И еще Томо. Вот с ним Накаго никогда не приходило в голову общаться не по делу. Вечно загримированный, в своем дурацком наряде, Томо производил на Накаго угнетающее впечатление. А тут еще эти, весьма откровеннные, взгляды... Не то чтобы Накаго испытывал отвращение к чужим привычкам подобного рода. Жизнь, проведенная во дворце, убедила
его в том, что удовольствие можно получать практически с кем угодно...Вот именно, с кем угодно. Зато он мог быть уверен, что Томо нет дела до его, Накаго, души. Актер любил только себя, чувства других его не беспокоили – это он демонстрировал окружающим постоянно. И еще он был умен. Такое сочетание давало неплохие шансы на то, что попытка убить время в обществе Томо даст неплохой результат.
Накаго еще раз оценил свое отношение к Томо, пожал плечами и позвал. Мастер иллюзий должен был услышать этот зов...
Томо устал от безделья
. Он любил дождь, когда на него можно было смотреть из окна, грея руки у жаровни или наигрывая что-нибудь в такт шуршанию воды по карнизам. Он любил дождь, когда можно было купаться в теплом озере, глубоко ныряя и глядя изнутри на водную поверхность. Но такой изнуряющий и однообразный дождь Томо ненавидел.И он тосковал в одиночестве, развлекаясь пением, танцами, гимнастикой, медитацией... Занять себя он умел, но не четыре же дня подряд! Даже вид мокрого и жалкого слуги, приносящего еду, его уже не забавлял.
Хотя ночь еще не настала, снаружи было совсем темно. Томо уже смыл грим и решил повертеться перед зеркалом в одном из своих любимых нарядов. Театральный костюм небожителя – много шелка нежных цветов, золото, зеленые стразы...
Зов Накаго коснулся разума Томо в тот момент, когда он примеривал головное украшение. На мгновение юноша задумался: идти к Накаго в таком виде?.. Но когда зовут по делу, медлить нельзя, и на переодевание нет времени.
Томо подобрал подол и рукава, откинул полог, поежился и в три прыжка преодолел расстояние до палатки Накаго. Полог покинутого жилища скользнул на место, гася уютное домашнее сияние свечей
, и Томо, вздрагивая от холода и дождя, вошел в шатер сегуна.Накаго поднял глаза на гостя, собираясь приветствовать его, и замер от удивления. Раза два он видел Томо без раскраски, но сейчас тот был абсолютно на себя не похож. Огоньки свечей окутывали его фигуру трепещущим ореолом. Длинные свободные одежды слегка намокли, капли искрились на волосах и лице, зеленые глаза мерцали, подобно кошачьим...
Накаго не был большим знатоком литературы и театра, но сейчас с детства знакомые слова пришли сами
:- Видел я – вышел отрок,
Во всем божеству подобный.
Кудри нежней, чем лотос
,Обруч на них золоченый,
Ленты легки, прозрачны,
Их ветерок колышет,
Узор причудливых линий
На ярком поясе вышит...
– эти стихи были некогда любимы всеми при дворе.- Шелков переливы нежны,
И взгляд, как звезда, сияет.
Он знает дорогу в вечность,
Дорогу в пределы Рая, - напевно подхватил Томо, улыбаясь углами губ. – Что случилось, Накаго?
А Накаго в этот момент понял: все, что бы он сейчас ни сказал, прозвучит по-дурацки, разрушит хрупкую иллюзию волшебства, воцарившуюся с приходом Томо. Поэтому он молча подошел, взял юношу за руку и слегка притянул к себе, неотрывно глядя в глаза. Жест предельной откровенности, предложение, на которое можно ответить лишь “да” или “нет”...
Томо, мягко говоря, удивился. Никогда раньше Накаго не проявлял интереса подобного рода ни к нему, ни к одному другому мужчине. Так с чего бы вдруг? Что за этим кроется? Накаго вряд ли станет столь резко изменять своим привычкам без особой на то причины!
Однако... Накаго. Горячая ладонь, неприкрытое желание в глазах... Так чего же еще, вдруг подумал Томо. Ведь он так долго мечтал об этом. Даже видел во сне. Пожалуй, никого он еще не желал так страстно, как этого человека
. Надменного. Могущественного. Такого красивого...И Томо решился. На эту ночь он забудет о тайных причинах, о расчетах и планах. Он позволит себе жить мгновением, не откажется от счастья, свалившегося с неба. Только на эту ночь.
Он медленно и глубоко вздохнул и расслабился, легкой улыбкой обозначая свое согласие.
Накаго увидел и почувствовал, как удивление Томо сменилось внутренним напряжением, а затем – вспыхнули глаза, из тела ушла тревога... “Он прекрасно владеет собой.Что ж, тем лучше,” - подумал сегун и властно привлек к себе юношу, еще успев мельком удивиться тому, как подходяще тот сегодня одет. Впрочем, через минуту это перестало иметь значение. А еще
через три минуты перестало иметь значение все, и Накаго провалился в бездну чувственного наслаждения. Томо не владел специальными техниками, как Сои, но зато был чутким и понимающим любовником...Но в один из моментов, когда разум берет верх над страстью, Накаго поймал себя на том, что ему нравится причинять боль. Закаленное театром тело Томо могло изгибаться так, как не дано нормальному человеку; но даже он прикусил губу от боли, когда Накаго, прижав ему коленом спину и намотав на руку роскошные черные волосы, заставил юношу свернуться живым обручем...
Накаго тут же захлестнуло воспоминание. Когда-то с ним самим проделывали такое. Только он, бывший тогда мальчишкой, начинал кричать гораздо раньше... Образ был таким ярким, что рука Накаго разжалась, как будто боль Томо была его собственной.
- Извини, - глухо сказал Накаго, отстраняясь. По крыше и стенкам шатра все так же барабанил дождь; большая часть свечей догорела, и наступила почти полная темнота.
- О чем ты? – зеленые глаза сверкнули во мраке. – Что не так?
- Я... забылся, - хмуро пояснил Накаго. Томо плавным движением переместился ближе, узкие ладони легли Накаго на плечи.
- О чем это ты? – повторил он, усмехаясь, и неторопливо слизнул каплю крови, выступившую на нижней губе. – Разве ты не за этим меня звал? И разве ты недоволен?
- Я не хочу... искалечить тебя.
- А тебе и не удастся...
Томо потянулся, без видимого усилия касаясь затылком собственных пяток, а затем приник к Накаго всем телом, изогнувшись так, будто в нем вовсе не было костей.
- Видишь?.. – шепнул он, и Накаго вздрогнул, почувствовав теплое дыхание на своей щеке. – Не беспокойся. Делай что хочешь.
- Уверен? – выдохнул Накаго, разворачивая юношу лицом к себе. Вместо ответа Томо плавно поднял руку, высвободил ленту из волос – они рассыпались смоляным каскадом – и все так же томительно медленно связал себе запястья, а потом...
То, что происходило потом, Накаго помнил отрывочно и смутно. Были боль и наслаждение, нежность и жестокость, напор и покорность... Разгоряченные тела, немыслимые позы, любые прикосновения – от удара до поцелуя... Несколько раз Накаго осознавал себя лежащим без сил на постели, слушая дождь и собственное бешеное сердцебиение. По груди скользит водопад волос Томо, ресниц касается его спокойное дыхание, как будто это и не он вовсе только что тек расплавленным металлом под руками Накаго... А потом во тьме снова загорается изумрудный взгляд, и от его света шарахаются тени прошлого, уходят, теряются в ночи. А Томо щурится, как довольный хищник, и снова под его изощренными ласками
оживает утомленное тело, и Накаго опять чувствует себя повелителем, властным истязать и унимать боль, осыпать милостями и подвергать мучениям...Ночь перешла в утро, а утро – в день, и где-то к полудню ливень утих. Накаго даже не заметил этого. Когда распался очередной невероятный узел, в который сплелись их тела, Накаго рухнул на подушки и с трудом проговорил:
- Все, хватит. Я не могу больше... – он и вправду не мог пошевелить и пальцем. Внутренние силы вернулись к нему, его дух был исполнен мощи, а вот силы физические иссякли окончательно.
- Тогда спи, - улыбнулся ему Томо и, двигаясь так же легко, как вечером, укрыл Накаго покрывалом.
- Спасибо... – прошептал тот и провалился в сон, едва успев договорить.
Томо не спеша оделся, причесался и, не оглядываясь, вышел из шатра.
Сои торопилась. Она была раздражена и обеспокоена, устала, ожоги болели, а предчувствие наказания за провал отнюдь не улучшало ее настроения. Накаго уж точно не обрадуется, что Сои не выполнила задание, а волшебный меч Миаки служил весьма слабым оправданием...
Достигнув ставки в такой расположении духа, Сои напрвилась прямиком к шатру Накаго. И запнулась, увидев выходящую оттуда фигуру в струящихся длинных одеждах. Женщина! Значит, стоило ей уехать... Да, но кто это? Такая высокая, с прекрасными волосами... “Я сейчас объясню, что ей не следует даже близко подходить к его шатру!”
Сои метнулась к идущей, встала у нее на пути, твердо взглянула в глаза...
Нет. Не может быть.
Но она слишком хорошо знала эти зеленые глаза, этот ясный безразличный взгляд... Лицо божества, утомленного ночью любви. Припухшие губы, тени под глазами, след поцелуя на шее...
Нет, не может быть...
- Не ходи сейчас туда. Он спит, - лениво сказал Томо, перехватив ее отчаянный взгляд в сторону шатра Накаго. – Он слишком устал сегодня ночью
...Сои хотелось ударить его. Или заплакать. Она не сделала ни того, ни другого.
- Ты, я вижу, не в форме, - продолжал Томо. – Но у тебя полно времени, чтобы привести себя в порядок. Он не проснется, я думаю, до позднего вечера.
- Ты... ты
...- Не стоит беспокойства. Я и так знаю все, что ты хочешь мне сказать. Но ты не тревожься, я у тебя хлеб не отбираю. Ты гораздо удобнее, когда ему нужно восстановить силы. Быстрее получается.
- У тебя ледяное сердце, Томо, - Сои низко опустила голову, стараясь скрыть злые слезы, и еле слышным шепотом добавила, уходя:
- Как и у него...
Томо расслышал. Но вслух ничего не сказал. А про себя ответил Сои: “Да. У меня ледяное сердце. И у него тоже. Но когда его ледяное сердце снова даст трещину, он позовет латать ее не тебя, а меня... Меня.”