Таски было паршиво. Тупая ноющая боль прочно обосновалась в голове и уходить в ближайшее время явно не собиралась. Из-за нее все звуки казались невероятно громкими, а мягкий утренний свет до боли резал глаза. Поэтому Таски принял мудрое решение глаза не открывать, а звуки - игнорировать. Потом он попытался вспомнить, сколько же он вчера выпил. Без особого, впрочем, успеха. Присутствовало смутное ощущение, что шесть бутылок он точно выкушал, а вот остаток ночи тонул в алкогольном тумане. Похоже, шестью бутылками дело не ограничилось.
Чертово сакэ… Неудивительно, что ему так хреново.
Дальше спать было просто невозможно, пришлось вставать. Желание избавиться от пульсирующей боли в висках пересилило стремление спрятаться от отвратительного солнечного света. Громко застонав, он с трудом разлепил веки. Нечто, маячившее перед глазами, на поверку оказалось его собственными ногами. На них по-прежнему красовались темно-фиолетовые штаны и белые носки. Вроде бы, ничего необычного, но почему-то при взгляде на них возникла странная мысль: "Что-то здесь не так". С трудом пробившись сквозь завесу боли, мысль приобрела более конкретные очертания, и Таски попытался сообразить, почему на его бедре расположились сразу три руки. Через некоторое время опытным путем удалось выяснить, что две из них точно его. Итак, осталась только одна неопознанная рука, самым бессовестным образом пристроившаяся у него на бедре. У нее должна быть веская причина, чтобы тут валяться, но обнаружить эту причину Таски не смог, сколько не пытался.
Очень осторожно Таски приподнял бесхозную конечность, пригревшуюся у него на бедре, и переложил подальше от себя на небесно-голубое одеяло. Затем медленно перевел взгляд с кисти на запястье, с него на локоть, на плечо и, наконец, взглянул в лицо спящего рядом человека.
Титири.
Интересно, что его рука забыла на бедре у Таски? Ишь, разлеглась как у себя дома.
Выпрямив ноги, Таски схватился за голову и, морщась от боли, еще раз попытался вспомнить вчерашнее. Прислонившись к тумбочке, он продолжил безуспешные попытки справиться с упрямой памятью, попутно осознав, что принадлежавшие ему руки обнажены. Быстро (по мере сил) оглядев себя, он заключил, что рубашки на нем нет.
Итак, он валяется на полу полураздетый, а рука Титири нахально пристроилась у него на бедре.
Кстати о птичках, на Титири рубашки тоже не наблюдалось. Равно как и маски. И спали они на раскиданных по полу одеялах.
Для бедного, не похмелявшегося Таски столько мыслей сразу оказалось слишком много. Он глухо зарычал и попытался встать на ноги. Держась за стену, и чуть не сбив попутно картину с изображением Судзаку, он, наконец, смог привести себя в вертикальное положение. Совершив этот эпический подвиг, Таски оттолкнулся от стены и нетвердой походкой побрел к двери.
После его ухода Титири медленно, со вкусом, потянулся и сел, прислонившись к стене с другой стороны картины. Подобрав маску, он посмотрел, вслед бандиту и на его лице заиграла легкая улыбка. Монах уже достаточно изучил своего друга, чтобы догадаться, что Таски сейчас более чем сконфужен.
Как раз то, что надо.
В последнее время Таски пил как лошадь и завязывать явно не собирался. Титири уже перепробовал все возможные и невозможные способы, чтобы убедить Таски остановиться, но безуспешно. В успехе нынешней затеи Титири тоже не был уверен, но… попытка - не пытка. Согласно плану, Таски должен быть сильно смущен (плюс комплекс вины), обеспокоен и совершенно не способен вспомнить события минувшей ночи. Если повезет, это встряхнет его друга настолько, что тот хотя бы перестанет напиваться каждый день. Если и это не сработает, Титири просто не представлял, что делать дальше.
Напялив маску, монах снова потянулся и пошел шпионить за приятелем. Он пока не собирался показывать Таски, что проснулся, поэтому тихо подкрался к кухонной двери и замер, прислушиваясь. Вскоре он уловил бормотание экс-бандита.
- Да что за на фиг? Тири вообще не пьет, так что на него нашло? Какого… он ко мне так прижимался?! Блин, ни хрена не помню.
Ухмыляясь про себя, Титири вошел в комнату и радостно позвал:
- Таски-тян, доброе утро, но да!
От этого приветствия "Таски-тян" подпрыгнул чуть не до потолка. Нельзя так громко разговаривать с человеком, страдающим от похмелья. Схватившись за голову, Таски процедил сквозь судорожно сжатые зубы:
- Привет, Тири.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
- Угу.
- Прошлой ночью мы неплохо повеселились.
Ну и как, во имя Тайицу-кун, прикажете на это реагировать? Таски пристально оглядел друга, пытаясь угадать, как именно они "веселились". Проклятая маска сильно мешала.
- Э.. угу… - вяло промямлил он, надеясь, что это правильный ответ. Увы.
Улыбка исчезла с лица монаха. Точнее с маски, что было еще хуже.
- Тебе не понравилось, - совершенно убитым голосом произнес Титири.
- Что ты говоришь! Конечно же, понравилось! - поспешно (хотя и не слишком уверенно) запротестовал, бандит.
- Нет, тебе совсем не понравилось, ты просто не хочешь меня расстраивать. Я… После того как я… - его голос сорвался. - Все в порядке, Таски-сан, нет нужды притворяться, я все понимаю.
- Да нет же, Тири, послушай меня!..
- Прости, - вымученно прошептал монах и покинул комнату.
- Дурак, кретин, идиот! - проклинал себя бандит. И ежу понятно, что вчера ночью что-то произошло. И чем бы ни было это "что-то", оно много значило для Титири. Теперь получается, что он, Таски, просто бессердечный ублюдок, разбивший сердце лучшего друга. Блин, надо ж было так нажраться, чтобы память отшибло. Как исправить ошибку, если даже не знаешь, что натворил? Нарезая круги по кухне (его мысли делали то же самое), Таски клял себя, на чем свет стоит. Вот ведь подлость какая! @#!$#$@!!Он такие ситуации терпеть ненавидел, а уж теперь… Если каждый раз просыпаясь после пьянки он будет влипать в такое… Нет уж, больше ни капли спиртного!
Подслушивающий за дверью Титири довольно улыбался. Дело сделано. Оставив бандита рвать и метать, а заодно и метаться по кухне, он вернулся в спальню. Он уже складывал одеяла, когда почувствовал ки друга за спиной. Обернувшись, монах обнаружил совершенно жалко выглядевшего Таски, робко переминавшегося с ноги на ногу в дверном проеме. Подняв голову, он счел за лучшее нарушить напряженное молчание.
- Таски-кун, не переживай, жизнь продолжается, но да.
- Прекрати, - рявкнул Таски, и Титири удивленно моргнул.
- Что, но да?
- Прятаться за этой чертовой маской и "но да"-кать!
Титири задумался, а не переборщил ли он?
- Я не прячусь Таски-кун. Все в порядке, но да.
- Все совсем не в порядке! Как бы там ни было, я тебя обидел, и не смей притворяться, что это не так!
Ой-ей, просчитался и прилично. Чувства вины больше чем должно быть.
- Таски-кун, все хорошо, только не делай так больше.
- Не буду, - заверил его Таски, и Титири облегченно выдохнул. Бандит опустил голову и продолжил, - но я не заслуживаю твоего прощения.
- Конечно, заслуживаешь! - запротестовал монах. Дело начало принимать серьезный оборот. Он подошел к бандиту и ободряюще положил ему руку на плечо. - Ты мой друг, но да.
- Прости, Тири, - прошептал Таски и, резко развернувшись, сгреб монаха в охапку. - Что бы я ни натворил, я это исправлю.
- Таски! - удивленно выдохнул Титири, когда бандит решительно стащил с него маску. - Таски, что ты де-… - его слова потонули в страстном поцелуе.
Вот уж просчитался, так просчитался! Надо сказать Таски, что ничего не было, что он просто вырубился, где стоял, и что он великолепно целуется. Стоп, последнее - явно лишнее, даже если это истинная правда.
Таски, почувствовав, что Титири слегка расслабился, прервал поцелуй и прижался губами к пульсирующей жилке на шее монаха
- Теперь я ничего не забуду. Прости меня, Тири. Обещаю, на этот раз я буду помнить все.
- Таски, ты… я… - Титири беспомощно замолчал, когда Таски, начал покусывать мочку его уха.
- Да, Тири?
- Не важно, - задыхаясь ответил тот. Таски еще крепче обнял его и, кроме того, весьма изобретательно использовал свои знаменитые клыки… Титири вздохнул и обвил руками шею друга, зарывшись пальцами в огненно-рыжие пряди. Правда может немного подождать.