Ночь перед Новым Годом

 

LUCH aka Ryuuen

 

 

 

Посвящается Хотохори-саме,

Сои-чан и Томо-куну.

Лине-саме отдельный

большой пламенный привет.

 

 

Анси – Утене:
- Утена-сама, бойтесь желать чего-либо слишком сильно…
Утена:
- Это почему?
- Ваши желания могут исполниться…
- Ну и что?
- Ну, в детстве я мечтала собрать самую большую в мире коллекцию холодного оружия…

(с) ?

 

 

Солнце мягко пробивалось сквозь густую зелень, грея каменистое возвышение в углу старого парка. Рядом о чем-то шептала вода, временами всхлипывая, словно от еле сдерживаемого смеха. Летняя мошкара тихо гудела над рекой, издалека доносился шум большой ярмарки – сегодня был праздник, и в столицу приехала куча торговцев, покупателей и просто туристов, которых культурная столица Великого Царства всегда привлекала своей богатой историей, красками дворцов, веселостью и добродушием нравов и мягким климатом. Конан жил спокойной жизнью вот уже девятый год, совершенно оправившись от войны, и, как это всегда бывает, позабыв об ее ужасах. Императрица выпустила несколько указов о помощи бедным и родственникам пострадавших, начала налаживать торговые связи с Хокканом и Сайро, потихоньку помогала восстанавливать экономику Куто, направляя к ним караваны материальной помощи и гонцов со все новыми и новыми предложениями по реабилитации. Одним из шедевров Ее Мудрости, прославляемой в разгромленном восточном царстве, было предложение о выпуске двух указов: «Об очищении репутации невинно осужденных с посмертным награждением» и «О материальной помощи жертвам нацистского террора». Поговаривали, что Императрице помогают Свитки Мудрости, оставленные ей на прощание Жрицей Сузаку, написанные на невероятном языке и, собственно, свитками-то и не являющиеся… Впрочем, мало ли что поговаривают…

 

Хоуки раскрыла глаза, сладко потянулась, нежась в лучах заглядывавшего в спальню солнца, и позвала прислугу. Сегодня вечером в честь праздника во дворце должны были собраться именитые гости, а еще ничего не было готово. Императрица легко улыбнулась, вспомнив Урумийю и Хацуи – оба воина Гембу были все-таки еще слишком юны и не могли не завоевать ее искреннюю любовь. Они были похожи на двух ее младших, никогда не существовавших, но так страстно желаемых братьев… Сегодня они обещали представить ей Уруки и Намаме. Близнецы, по словам, были просто ужасны, особенно, когда сидели вместе в одной комнате – они были настолько похожи, что никто никогда не мог понять, кто из них мальчик, а кто девочка, а значит – кого можно наказывать, а кого нежелательно. Дело осложнялось тем, что Уруки – Женщина по созвездию и призванию – был юношей, а Намаме – непрошибаемая мужская Стена – девушкой. Пользовались близнецы этим во всю, хоть и были в душе весьма неплохими детьми. Но душу эту надо было еще разглядеть, а так – гляди-не гляди, дрянь какая-то чуть ли не по потолку бегает, улепетывая от своры разъяренных взрослых, а вторая точно такая же дрянь этим взрослым невозмутимо подножки ставит, даром что сидит смирно и ест. А что там зеленоватое такое из-под правого рукава светится в этот момент – никому не разглядеть – указанный рукав и мешает.

 

Императрица тяжело вздохнула и покачала головой. Она сердцем чувствовала – влюбится в этих сорванцов, оставит сироток жить у себя во дворце. Сердце у Ее Величества было странное, очень уж любило тех, кто ее обижал. Покойного Императора, например… Глаза Хоуки затуманились, на них навернулись слезы. Вот уже восемь лет она живет без Сай-хи-Тея. Вот уже семь лет минуло с тех пор, как она смогла увидеть его дух – увидеть, обнять, спрятаться на его широкой сильной груди от всех бед, обрушившихся на нее, утонуть в его тепле, заглянуть в его глаза и – потерять снова. Может быть, сейчас он снова наблюдает за ней, но скорее всего это просто бесплодные надежды. Кажется, духи Хранителей не могут собираться вместе, если нет поблизости жрицы. Собираться вместе, появляться в видимом облике… существовать…

 

Императрица тряхнула головой, отгоняя печальные мысли, с улыбкой благодарности приняла от верной служанки утренние украшения и, надевая их, принялась думать дальше о сегодняшнем вечере. Обещали быть совсем уже старенькие Токаки с Субару. Хоуки обожала тихие вечера с престарелыми воинами Бьякко с чаем, сладостями и красивыми сказками. В такие вечера она чувствовала себя совсем ребенком, маленькой девочкой, затаив дыхание, слушающей своих бабушку и дедушку, рассказывавших ей о далеких волшебных временах, когда горы и реки были говорящими, звери разумными, а в лесах жили добрые черти и ангелы. Представив себе, что произойдет, если ее министры узнают об идиллической картинке, нарисовавшейся в голове вполне взрослой двадцатипятилетней женщины, Императрица весело рассмеялась и встала.

 

 - Всем спасибо, с добрым утром. Пойду, проведаю Бушина.

 

Наследник спал так, как могут спать только совсем маленькие дети – блаженно посапывая и хитро улыбаясь во сне, он раскинул в разные стороны руки и ноги, слегка напоминая лягушонка. Мальчик рос здоровым и красивым, что неудивительно – он был как две капли воды похож на покойного Императора. Только глаза у него были мамины – карие до темно-красного, с веселыми серо-зелеными искорками. А вот голос был… Совсем не папин. Не мамин, впрочем, тоже… Чьи-то чужие, истерично-пронзительные нотки проскальзывали в этом густом, всепроникающем голосе, издававшем днем такие рулады, что казалось, небо сейчас рухнет на землю. И Хоуки даже знала, чьи это были нотки… Он сощурилась, отчего ее лицо стало совсем недобрым, и тихо прошипела:

 

 - Ох, Року… Не был бы ты его братом, на порог бы тебя не пустила…

 

Року, молодой человек лет тридцати, был частым гостем во дворце, что и неудивительно – близкая родня все-таки… Только последнее обстоятельство, да еще врожденная мягкость удерживали Императрицу от издания еще одного указа: «О вечной изоляции без права переписки». Року ныл, тосковал и крал у Хоуки сладкое, невинно отвечая на замечания: «Но ведь ты тогда потолстеешь. Это я тебе честно, как почти брат, могу сказать, так что не обижайся». До почти брата было плыть и плыть – двоюродный брат мужа – но его это не смущало. Хоуки терпела, пока этот маньяк не взялся за воспитание племянничка. Узнав, что Року с утра отнес Бушина побаюкать в дальний конец сада, Хоуки примчалась туда, кипя от негодования и сама себе поражаясь – куда делась тихая незаметная Императрица. Увидав перед собой разъяренную фурию, родственничек взвыл и попытался спрятаться за трехлетним малышом. Только присутствие ребенка удержало Императрицу от совершения преднамеренного убийства. С тех пор Року старался поменьше общаться с наследником, но иногда, видимо, все-таки устраивал тому вечера плача, что весьма и весьма дурно сказалась на поведении мальчика – тот становился капризным. Хоуки морщилась и злилась, но сделать уже ничего не могла и только молча недоумевала, почему Нурико не пришиб своего нудного брата. Хотя бы в память о Корин, которая, по рассказам, была весьма жизнерадостной девочкой и дух которой этот ненормальный мужчина пытался вызвать.

 

Как всегда при мысли о Нурико, Императрица подошла к зеркалу и внимательно себя осмотрела. Столь поразительное внешнее сходство с давно умершим человеком порой пугало ее, порой забавляло, но чаще заставляло задуматься – почему же Сай-хи-Тей, четвертый Император Конана изо всего множества девиц, пытавшихся стать его невестами, выбрал в жены ее, безродную сироту Хоуки, боязливо прятавшуюся в самом дальнем углу. В миллиардный раз за прошедшие семь лет придя к прежнему выводу, Хоуки тяжело вздохнула, покрутила пальцем у виска и вышла из комнаты сына. Впереди ее ждал очень трудный день.

 

 

Императрица с наслаждением рухнула на кровать и потянулась. Праздничные приготовления всегда отнимают столько сил, что только диву даешься. Зато теперь можно быть спокойной – дворец готов к приему не только тех двадцати гостей, что ожидались к скромному семейному ужину. Сегодня дворец мог без ущерба для себя принять двести человек, прокормить их положенные трое суток и отпустить, наградив дарами. Некоторое время Императрица понедоумевала, зачем ей понадобилось так активно готовить к встрече старых друзей, потом решила больше об этом не думать и попыталась задремать. Из-за открытого окна раздавался звон стали и испуганное пыхтение противников наследника. Бушин прекрасно владел мечом и для своих восьми лет был весьма сильным юношей. Только слишком уж горячим - Хоуки всегда ужасно боялась, что маленький принц кого-нибудь покалечит, а то и убьет на тренировочных боях. Но Бушин наотрез отказался биться учебным мечом, мотивировав это тем, что последний был слишком легким. Наставники поддержали принца, и Хоуки оставалось только смириться.

 

Императрица встала, стряхнула с себя дремоту и подошла к зеркалу. Уснуть не удавалось, поэтому она начала прихорашиваться к ужину, прекрасно зная, что все равно не успеет. Вдруг в комнате за ее спиной раздался щелчок, и в зеркале, помимо нее, отразилась еще одна Хоуки. Императрица растерянно обернулась. Вторая Хоуки заинтересованно осматривала обстановку и ничуть не смущалась.

 

 - Ты кто? – задала Императрица вполне резонный вопрос и мысленно усмехнулась – «Ну, вот, уже с собственными призраками разговариваю…»

 

 - Я – Ее Величество Императрица Конана, Южной Цитадели, Оплота Летней Красной Птицы, Жена Четвертого Императора Сай-хи-Тея Сейшуку, известного под именем Хотохори – одного из семи Спутников Божественного Феникса, - ХОУКИ, - гордо отчеканила гостья, отчетливо выделяя заглавные буквы. – А ты?

 

Императрица не ответила, размышляя. То, что сказала гостья, было, в общем-то правильным, но что-то не сходилось… От неожиданности Хоуки никак не могла понять, что именно, поэтому пока только молча сидела, неприлично разглядывая непрошеную гостью.

 

 - Слушай, а почему ты на меня так похожа? Ой, а эти ожерелья твои, да? Ой, я надену, ты уж извини, я все-таки Императрица, мне можно.

 

 - Императрица здесь Я! – взорвалась Хоуки, наконец-то сообразив, в чем дело. – И комната эта МОЯ! И имя это – МОЕ! А ты самозванка.!!! Ох, и устрою я Тайицукун веселую жизнь за такие шуточки… - добавила она потише…

 

Спустя полчаса препирательств и взаимных оскорблений, две Императрицы мирно сидели на кровати, пили чай и выясняли обстановку.

 

 - Значит, ты живешь в совершенно другом мире, где легенда о моем времени обросла подробностями и передается из уст в уста…

 

 - Да не из уст в уста, а по телевизору! Книжку о вас написали, а потом фильм по ней сделали – его по телеку показывали. Я, как Хотохори увидела, с ума сошла, сразу тобой стала, как только ты появилась… А ты всего одно слово и сказала, и пропала, так обидно… Но ничего, ты потом в овашках отыгралась. У тебя тема такая красивая… - Хоуки из другого мира осеклась, натолкнувшись на стеклянный взгляд Императрицы и сообразив, что та ничего не понимает. – Ой… Извини… Ладно, пусть будет из уст в уста…

 

 - Ага, спасибо, - Хоуки помолчала, собирая разбежавшиеся мысли. – А здесь-то ты как оказалась?

 

 - Не знаю. Честно. Вот только… Ты знаешь, сегодня ведь Новый Год… - Хоуки задумчиво перебирала жемчужное ожерелье, словно четки. – Я загадала желание – оказаться здесь, как Хоуки. Горячо-горячо загадала. Так, как никогда в жизни не загадывала. А ничего не произошло. Я легла спать, обиделась, а во сне ко мне пришел какой-то мужчина в одежде Императора, разбудил меня и прищелкнул пальцами… И я оказалась тут. И еще на заднем фоне слышались детские голоса, кричавшие: «ура, ура, еще одна, ура, ура, еще одна…»

 

 - Детские голоса?

 

 - Угу.

 

 - А Император на моего мужа похож не был случайно?

 

 - Не, ты что, Хори-чана я б узнала! Кстати, не «моего» мужа, а «нашего»!

 

 - Значит, говоришь, Император в окружении девочек, так? – хищно переспросила Хоуки, намертво проигнорировав последнюю реплику юной нахалки. – Ох, доберусь я до Тайкиоку, ох, худо кому-то придется… Ох, тихую Хоуки разозлили, ждите беды…

 

Гостья с восхищением смотрела на совершенно изменившуюся внешне Императрицу. Теперь рядом с ней сидела фурия, готовая к мести, совершенная женщина, узнавшая, кто ее враг. Вдруг фурия жалобно моргнула и перевела растерянный взгляд на гостью:

 

 - «Ура, ура…» кричали?

 

 - Ну, да, - девушка недоуменно тряхнула головой, не понимая, что так напугало Императрицу, и повторила цитату дословно: - «Ура, ура, еще одна, ура, ура, еще одна…» ой…

 

 - Вот именно…

 

Со двора донесся капризный вопль.

 

 

У Императрицы болела голова. Императрица уже никого не хотела убить, никого не хотела растерзать, никого не хотела… не будем о непристойном. Она хотела только тихо спрятаться в старом семейном склепе, которого у нее все равно не было, и уснуть там. А, проснувшись, понять, что все случившееся – обыкновенный кошмар. Не получалось. По дворцу с громким топотом, отдавая распоряжения, носились семь Хоуки – одна из них – та, что появилась раньше всех, быстренько все поняла и, взяв инициативу на себя, впихнула Императрицу в какую-то комнату со словами: «Отдыхай, я как-нибудь управлюсь, ужин приготовлю, а ты отдохни…» Шесть остальных почти беспрекословно пошли к ней в услужение. Еще две Хоуки, на удивление буйные, сидели в темнице. Тринадцать Бушинов возились во дворе – с ними дело обстояло несколько полегче – только двое из вновь прибывших были ровесниками ее сына, но даже они не умели драться на мечах, поэтому сын одержал полную и беспрекословную победу в выяснении личности. Теперь двое мальчиков увлеченно сражались на мечах, а третий наблюдал за кучкой младенцев, копавшихся в песочке. Стражу как ветром сдуло. Но это было не самое худшее.

 

Примерно пятая часть прибывших Императоров носилась по дворцу за хозяйничающими Хоуки и требовала немедленно отдать им супружеский долг. Остальные ссорились во дворе, выясняя, кто из них более красив; при условии, что все они были похожи, как капли воды (сказать «две» было бы просто не уместно), это смотрелось по меньшей мере забавно. Вокруг прыгали несколько Нурико, подбадривая одних и восхищенно пялясь на других. Время от времени какой-нибудь Хотохори выхватывал из команды поддержки какого-нибудь Нурико и смачно целовал его в губы. Нурико млели, остальные Хотохори шипели и кричали, что им-то, в отличие от некоторых извращенцев, совсем не нужен «этот дурацкий фиолетовый кошмар, им нужна Миака»… или им нужен Накаго… или им нужен Тамахоме… или им нужна Сои… или им нужен еще кто-то - вариантов было предостаточно. Некоторые Нурико от таких подробностей уже успели озвереть и периодически били какого-нибудь Хотохори, а лучше сразу нескольких. Другие их оттаскивали. Шум стоял невообразимый.

 

Но этот шум не шел ни в какое сравнение с тем, что творился в главной зале. Десятки Миак драли друг на друге волосы и одежду, скорбно завывали в углах или тихо скулили в центре. Десятки Тамахоме лупили друг друга так, что страшно было смотреть. От символа «КИ» рябило в глазах.

 

Хоуки попыталась незаметно проскочить на кухню, а оттуда – в тишину и прохладу погребов, но за потайной дверцей обнаружилась огромная, высотой в два человеческих роста, куча Ням-Ням, из-под которой беспомощно торчали ярко-голубые волосы. Рядом некрасивая лошадь ожесточенно лупила сладострастно стонущего Тасуки. Императрица вздрогнула, поспешно закрыла дверь и направилась в библиотеку. По дороге она чуть было не споткнулась о парочку симпатичных маленьких девочек и одного Бушина. Присмотревшись, Императрица поняла, что перед ней две Корин, и мысленно застонала. В библиотеке было светло, как днем, за столами сидел десяток Чирико, которые читали или мирно делились опытом. Под потолком висело десятка два Чичири, весело перекидывавшихся ки и совершенно не думавших враждовать друг с другом. Хоуки с грохотом захлопнула дверь, и к ней сразу подошли трое Мицукаке:

 

 - Ее Величество плохо себя чувствует? Может быть, мы отнесем Ее Величество в постель и немного подлечим?

 

 - НЕТ!!! – в отчаяньи закричала Хоуки и бросилась бежать. За поворотом она столкнулась с целующейся парой – Хотохори и Миака, за другим ее ждали целующиеся Тамахоме и Нурико, за третьим – Чичири и какой-то блондин.

 

 - А это еще кто? – обреченно выдохнула Императрица, сползая на пол по гладкой стене.

 

 - А это, Ваше Величество, Накаго, воин Сэйрью, но да! Накаго-чан, познакомься с Ее Величеством Хоуки – весьма неглупая и интересная женщина, чьего мужа ты убил, но да!

 

Накаго великосветски поклонился, жёстко улыбаясь кончиками губ. Хоуки побледнела. Чичири продолжал трещать, как ни в чем ни бывало:

 

 - Он, конечно, ваш враг, да и Хотохори-саме слегка внешний вид подпортил, но это ничего, но да! Потому что в постели он просто бог, но да! Что, Накаго-чан, доволен, но да? Ты же хотел быть богом, вот, считай, стал, но да!

 

 - Чичири… - слабым голосом спросила Хоуки. – А почему он-то здесь оказался? Почему не в Куто?

 

 - О, Хоуки-сан, я не могу точно ответить на этот вопрос, но да! – расстроено отвечал Чичири. – Но, мне кажется, энергетика этого места пока самая сильная во всей Вселенной Четырех Богов, но да! Хоккан и Сайро давно не принимали богов, но да! А Куто слишком ослаблен после битвы и не в состоянии принять у себя всех, но да! Кто бы ни позаботился о нашем появлении, время и место он выбрал изумительно, но да! Великий человек, но да!

 

 - Угу. /слово/, я ему, /слову/ такому, оторву /слово/ - чтоб не /слово, слово, еще слово, еще и еще одно – маааленькое - напоследок/!!! – Хоуки резко развернулась и пошла в свою спальню, оставив Чичири и Накаго отряхивать с себя многочисленные капли, чем, впрочем, они занимались не так уж и долго.

 

 

Многочисленные Тамахоме мирно спали, сжимая в руках многочисленных Миак с многочисленными бурчащими желудками. Некоторых Тамахоме сжимали в руках некоторые Накаго. Некоторых Миак – Хотохори. Некоторых Хотохори – Нурико. Некоторых Нурико – Ашитаре. Некоторых Ашитаре – Амибоши. Или Субоши – кто их разберет, в темноте-то. Одного-единственного Мибоши крепко сжимал один из Тасуки. Пятерых Тасуки и одного Томо – Сои. Остальные Томо сжимали всех подряд. Хикицу наконец-то сжимали Томите, спустя двести с лишним лет осознав свое истинное предназначение. Воины Сузаку, Сейрьюю, Бьякко и Гембу и их многочисленные родственники и любимые или враги спали вперемешку. Над Эйю стоял дружный храп. Хоуки, забывшись в своей постели между пятью наиболее мирными Хоуки, скорбно грезила о том времени, когда она еще не знала Императора Хотохори со всеми его чокнутыми друзьями и волшебниками. Два светящихся силуэта мерцали в кухне.

 

 

 - Нурико?

 - Да, мой Император?

 - Как ты думаешь, что нам с этим делать?

 - О, но мой Император, Вы же сами хотели… Кто-то собирался просеять всю толпу Нурико, чтобы выбрать достойнейшего…

 - Нурико, мальчик мой, я был не прав.

 - Да?

 - Да.

 - Честно?

 - Честно.

 - Раскаиваетесь?

 - Очень.

 - Как именно?

 - НУРИКО!

 - Ладно, ладно, вот - вы лучше выпейте, только не горячитесь… Я сейчас слетаю, Тайицукуну по шее настучу, в крайнем случае Сузаку с собой прихвачу, если не поможет, прихвачу еще вновь прибывших то ли двадцать, то ли тридцать… Ну, в совсем крайнем случае, придется звать на помощь Сейрев, Бьякк и Гемб… Я мигом.

 - Только будь осторожней, мальчик мой…

 - Почему?

 - Тайицукунов тоже штук тридцать теперь…

 - О, всесильный Хуан-ди! Это ж кому в такую мерзость захотелось превращаться?!

 

Силуэт Нурико растворился в ночном небе. Силуэт Хотохори на кухне дворца пил горькую. На востоке разгоралось малиновое зарево. Начинался первый день Нового года.